КРАСИВЫЙ. или Мышонок и Старая жаба Жила была под крыльцом одного деревенского дома жаба, давно жила, была она почти такая же старая, как само крыльцо, потому как переселилась туда еще в своем жабьем детстве. Тогда хозяева дома только-только новое крылечко справили, доски были новые, пахли смолой и хвоей, дождик между ними не засекал, новый дом был теплым и уютным, тем более от старых кирпичей большие ямы остались, их стружками завалило, для зимы ничего лучше и не придумать, закопался поглубже, спи до весны. Так что прожила Старая Жаба здесь всю свою долгую жизнь. Вроде бы и крылечко обветшало уже, и дождик иногда в щели капал, и ветер задувал, но ничего лучше родного дома для нее уже не было. Знала он всех, и хозяюшку, и деток ее, и кошку Машку со всеми ее многочисленными котятами, и мышей всех в подполе знала, иногда молодые мышата бывало заблудятся, да к ней под крыльцо забегут. Пруд в деревне прямо за забором позади дома был, ближе к нему ни от какого двора не дойти, а ведь в каждом человечьем шаге жабьих то шагов не один. Да и то по старости трудно Жабе было на пруд ходить, вот уйдет туда утром и сидит в камышах целый день за жизнью вокруг наблюдает, от врагов да жаркого солнышка хоронится, а то и не заметит, как заснет, домой летом что зря ходить, старые лапы сбивать, зима на то есть, чтобы дома сидеть. Да и сидишь там жизни не видишь, не знаешь. А тут бабы деревенские идут на пруд белье полоскать, песни поют, утки придут все новости расскажут, ребятня купаться нагрянет, ил расшевелит, глядишь еда какая всплывет, тут самое главное самой мальчишкам в руки не угодить. И то привязали ее как-то по молодости за лапу к удочке и давай в речку забрасывать кто дальше кинет, думала уже конец настал, так Васька Петров с соседнего двора так размахнулся, что леска то лопнула, спаслась Жаба от погибели. Сейчас он вырос уже, в городе живет, доктором работает. А лапа то с тех пор к непогоде иногда как разболится, хоть опять к Василию беги, чтобы лечил теперь. Как заболит лапа – все, быть грозе и метели!. В этот день капризная лапа вела себя примерно, значит будет жарко, дождя ждать нечего. Вот и засела Жаба в иле подле самого берега пруда, самое пекло переждать. Лето в этот раз вообще  знойное выдалось, с дождями редкими, но сильными. Слышит кто-то под самым ухом вроде пищит. – Ай, какой же я все таки красивый! Ах какие глазки, а носик, чудо что за носик! Интересно стало Жабе, кто ж это себя так восхваляет, вылезла из грязей своих, глядит сидит на бережку мышонок маленький, видеть недавно совсем из норы то первый раз на свет вылез, отражением своим любуется, да все приговаривает, какой он красивый. "Видать опять у Матрены дети народились", подумала лягушка. Матрена – мышь дворовая, на сеновале, в сарае живет, там же и зимует, тоже давно свой мышиный век коротает, не так как Жаба, мышиная жизнь она заметно короче лягушачьей, но уж второе лето встречает, что для мышей похвальный срок.  Матрена, видать, выводок свой на луг повела, там мышиный горошек зацвел, завтракать да играть пошли. А потом она их учить будет, соберет всех на сеновале и давай уму-разуму поучать. Да так и есть, вон они уже все гуськом по траве шуршат, домой идут, за щеками запасы несут, торопятся, пока Машка на охоту не вышла, ей ведь тоже в жару не досуг из дома нос показывать. У нее там с мышами какие-то свои кошачьи счеты, уж кто кого перемудрит, так уж заведено котам и мышам в кошки-мышки играть, не жабье это дело судить-рядить, кто прав, кто виноват. Вся семья просеменила  мимо по осоке, а мышонок все сидит и сидит, все любуется собою, да красуется. – Ты Матрены сын? – не выдержала любопытная жаба – Ага! Красивый я правда? – Да уж, красавец!. Только что тебе с красоты то той! Полезным быть должно, умным тоже не помешает, а красота она что, пройдет время, и нету ее, красоты, еды то что красивым больше дают, или коты красивых Машей не лопают, скорее уж наоборот. Чего на урок мамкин не идешь? – А зачем мне? Мне и тут хорошо. – Как зачем? Учиться надобно, чтобы в жизни не пропасть, врагу на зуб не попасть. Взрослая жизнь – штука сложная! – А, когда это еще будет взрослая то жизнь! Сейчас вон видела, Старая, сколько мамка за щекой зерна потащила – мне, я ж на поле не ходил, вот настанет взрослая жизнь, тогда и поглядим, а пока, что мне, такому пригожему зря время на какую-то науку тратить, пусть другие учатся, коли охота. – Ну-ну, только и сказала Старая Жаба и зарылась поглубже в холодный, приятный ил. На следующий день, и через другой ничего не изменилось. Так и сидел мышонок на бережку, так и восхищался отражением своим. Жаба не вмешивалась, наблюдала, только у других мышат все спрашивала. – Чему вас мамка сегодня учила? – Ой, сегодня учила плавать, сказала, как дожди сильные пойдут, так вокруг все затопит, надо плавать уметь! На другой день мышата наперебой сказывали, как кошку Машку учились обманывать. – Мама сказала, раз плавать научились, коли Машку, али другого кота увидали, а укрытия никакого рядом нет, да щели в полу тоже, надобно к воде бежать, прямо в нее прыгать. Коты они мышей страсть как любят, да воду еще сильнее ненавидят, не полезут того гляди за нами в воду то! Так лягушка узнала и об экскурсии в дом, где вся мышиная семья глядела, что такое мышеловки, в каких местах они стоят, да запоминала, что и близко к нем подходить нельзя, что у коршуна птенцы народились, а значит на лугу больше резвиться нельзя, поел быстренько, и домой, да так аккуратно, чтобы зоркий птичий глаз не приметил. "Ай, Матрена, ай да молодец" - думала Жаба. А мышонок все сидел и сидел на бережку, все стишок свой про себя неповторимого складывал, даже вроде и складно у него получалось: Я Красивый, я пригож! До чего же я хорош! Просто чудо что за глазки Я как будто принц из сказки Шубка - просто чистых шелк В красоте я знаю толк! Но недолго длилось его беспечное существование. Посыпались на бедного мышонка беды да несчастья. Прямо как дождь с неба посыпались. Он сначала и сам не понял, что случилось, а оказалось жизнь взрослая  взяла да и пришла, у него разрешения не спросив. Матрена уже снова крошечных мышаток родила, а его братья-сестры свои норы построили, сами по себе живут. Так что зерна больше с поля приносить стало некому, пришлось самому  за ним идти. Пришел мышонок на поле,  колосок потолще присмотрел на самой горочке, на солнышке, издалека его видать,  распрямился во весь свой мышиный рост, дабы еще лучше видно зернышки стало, как сверху словно туча черная , тень налетела, его крошечное сердечко замерло, лапки задрожали и вдруг от земли оторвались. Летит мышонок над полем, над деревней и со всем этим прощается. "Прощай поле, прощай лес, я вас и посмотреть и увидеть то толком не успел, а за деревней так вообще не был, все что видел – сеновал, да пруд любимый зеркальный, а еще Старую Жабу в нем. Ну хоть Жаба прощай, что ли, не поминай лихом". В этот момент они как раз над прудом пролетали. Жаба на небо взглянула –  контроль провести, когда ж солнышко за лес то начнет опускаться, видит коршун летит, мышь детям несет. Присмотрелась, да это ее знакомый, что на бережку песенки про себя поет, то-то его сегодня не слышно. Жалко стало Жабе мышонка, вспомнила она как осенью мужики по уткам стреляли, смекнула, коршун тоже птица, может ружья то испугается, набрала побольше воздуха в легкие и изо всех сил как квакнет. «Квааапух, пух, пух». Прямо похоже так на выстрел у нее вышло, даже сама испугалась.  Коршун от неожиданности и впрямь хватку то ослабил, мышонок бултых в пруд, да на самую середину, барахтается, тонет, плавать учиться не досуг было. Жаба по старости еле-еле догребла то утопающего. -Давай, забирайся на спину, что ли, недотепа, навязался ты на мою старую голову. Приплыли к берегу, дух перевели, Жаба и интересуется. – Ну что угодил на обед? – Да нет, что ты, – нашелся врунишка, это я так полетать решил, увидал птицу большую, говорю ей «А ну, давай полетаем, я мир с неба увидать хочу», вот, видишь полетали, погядели – Ага – сказала Жаба, вижу посадка тебе удалась. – А это я поплавать решил, на небе солнышко, оно же рядом, близко, дай, думаю охлажусь, остыну, а что чуть не сгорел совсем. – Ага, – опять кивнула Старая Жаба. – Красивый я, да? – задал свой любимый вопрос немного уже пришедший в себя пилот-моряк – Глупый, – ответила Жаба. Мокрый и глупый ты мышь – вот ты кто. Обиделся мышонок, домой побежал, да и лягушка за ним потихонечку поплелась, а то если все время на пруду проводить, того и гляди любимое крылечко какая-нибудь молодая лягушка займет, молодые они такие прыткие, проверить бы надобно. Идет по огороду Жаба, смотрит, хозяйка мышеловки на забор поставила, помыла, смазала, проветривает, чтоб маслом да человеком не пахли.. Ну, значит, охоту на Крыску-Лариску объявила, доняла она ее совсем. С мышами то как то Машка без помощи механизмов всяких разбирается, крысы  другие лишний раз на глаза людям тоже не кажутся, а эта такая нахалка объявилась, ну никакого от нее спасу, могла даже еду прямо с хозяйского стола среди бела дня таскать. Как-то хозяйка из лесу идет, грибы несет, присмотрелась издалека к окнам своим, глядит сидит кто-то на окошке, глядит. "Машка - ждет, молока хочет", подошла поближе, а это Лариска, сидит прямо на окошке будто она не крыса вовсе, а кот и на деревню глядит. Такой наглости в деревне никто и не знал и непомнил.Даже остальные крысы ее судили, мол, не положено так то, не по правилам. А хитрая такая, как только ее ни ловили, никак не получается, жирная  отъелась, сильная, даже Машка ее побаивается, крыса себе знай дома хозяйничает, а Машка свернется на печке, мол, сплю я, не вижу, не ведаю. Мышонку то на поле не удалось позавтракать, а от пережитых страхов еще больше кушать захотелось. Ночью в поле страшновато, одно остается – пробраться в дом, поискать крошек да крупу. Сам он там еще не был, но братишка сказывал, что «еды там видимо-невидимо, только мышеловку и Машку надо стороной обходить». Машку он уже как-то видел, она во дворе умывалась, это кошка, он первый раз в жизни кошку видал, но сразу догадался, что это именно она. Такой страх на него напал, какого никогда еще не было, какой мышка только перед кошкой испытать может, с молоком матери этот страх видно передается. Больше они пока не виделись, Машка на пруд не приходила, умывалась всегда во дворе, на крылечке. А мышеловка это должно быть тоже зверь, наверно они с Машкой должны быть очень похожи, увижу – узнаю. Прокрался мышонок в сени, потом и избу, уж очень оттуда вкусно хлебом пахло, мамка такой хлеб им приносила. Вот сейчас он поест, наконец. А еще салом вдруг потянуло, таким ароматным, и где-то совсем близехонько, прямо тут на полу, должно быть уронили, да закатился кусочек, не подняли. Что для людей такой маленький ломтик? Это для него, мышонка, целый пир. Какой он все-таки умный! Где же лакомство? Да вот же оно! Хлоп! Ай!. Мышонок взвизгнул и дернулся. Но за хвост его схватила странная железная лапа, и никуда не пускает. И больно то как. И все-таки ему повезло, хозяева в саду чай пили, не слышали ничего, да и прищемило его всего лишь за хвостик, а то так и убить сразу могло, не понял бы от чего и смерть свою принял. А Жаба то хлопок как раз услышала, не спала, мотыльков ночных караулила. -Это не Лариска, - смекнула Жаба, ее на этом не проведешь. «Видно опять этот дурачок попался. А мне какое дело. Поделом.». Но вспомнились Жабе черные как бусинки глазенки молодого мышонка и застывший в них ужас, когда он по небу летел, решила все таки проверить, может жив еще, бедолага. В доме она уже давненько не была, что ей делать то там, лягушкам и жабам там делать нечего, червяков да бабочек люди не едят, а значит и дома не запасают. Хозяюшке спасибо, она грядки рыхлит да поливает, там всегда дождевые червяки есть! Но дорогу к мышеловке она нашла, медный мышонок все освободиться пытался, шум поднял, хоть и не сильный, а то бы Машка со двора услыхала. Так и есть. Мышонок в мышеловке хвостом, в глазах опять страх да отчаянье. Увидал Жабу, затих, смотрит, молчит. – Ну что, попался?- опять спросила Жаба. – Да нет, это я так гуляю, вот сальца решил попробовать, не хочешь? – Нет. Не хочу. А хвост то тебе чего ж тогда зажало? – А это не зажало, это я его так положил. И сижу. Сижу вот я тут видишь, просто сижу. – Понятно, давай тогда вместе посидим. Прыгнула жаба на мышонка сверху, да всего его собою и накрыла, весь он под ее жирными боками спрятался. И давай кричать, и давай она биться, да так, что мышеловка аж по полу поскакала, Как лягушка. Грохот такой поднялся, что хозяйка в сенях услыхала, как раз посуду в дом несла. "Ах попалась! Ну я тебе сейчас задам! Будешь знать как в доме хозяйничать, воровка серая!2. С этими словами для верности она еще  и ухват у печки подхватила на всякий случай. Да бегом к мышеловке. Уж очень ее Крыска-Лариска замучила. Увидала Жабу в мышеловке да руками всплеснула! "Сколько живу, такого не видела. Как же ты сюда, голубушка, попала то? Ой, родненькая, не люблю я вас бородавчатых, да не свою ты смерть принимаешь, дай я тебя все же выпущу». Ослабила она пружину, Жаба пошла себе по полу, прихрамывая, чтобы похоже было, что и правда больно ей, хозяйка в сумерках и не углядела, как мышонок из-под Жабы выскочил да в щель забился. Вот так и не задался у него завтрак, ужин тоже не сложился. Пришлось голодному спать ложиться. На следующее утро опять на пруд пришел. Посидел, полюбовался немножко, да голод то дает о себе знать, красивый ты или не очень, кушать то всем одинаково хочется. Мамино молочко вдруг вспомнилось. Вот бы хоть молочка глоточек! Вспомнил! На крыльце, где Машка умывается, блюдце с молоком каждый день стоит. Мышата знали, что к нему можно подходить, когда там на донышке только молочка осталось, значит Машка только что поела, сыта и спит, какое-то время на крыльцо не придет. Но если полная миска – ни-ни! Кошка в любую минуту пожалует, раз молочка свежего налили. Но наш мышонок этого не знал. Где ж ему было. Прибежал, молоко еще теплое, парное, хозяйка только Пеструху, корову, подоила, молоко с пенкой сверху, ароматное, аж слюнки текут. Только приготовился испить, как над ухом прозвучало протяжное «Маяяяу». Сначала он хотел смириться с судьбой и никуда не бежать, потом лапы сами его куда-то понесли, он даже не видел куда бежит, и уже точно не знал зачем. Какая разница проживет он на две минуты или даже на пять минут больше на этом свете, если дольше все равно не получится. А бежал он по единственно хорошо знакомой ему дороге, к пруду. До самого берега добежал, и прыгнуть бы ему туда, да помнил, как тонул, да не знал, что коты воды то бояться, прижался к камышам и смотрит на Машку. Она на него. Видно тоже удивилась, мол, почти спас свою шкуру мышь, и вдруг сам в рот идет. Сидят они вот так и смотрят друг на друга. Тут эту картинку Жаба увидала. Как раз подле ее любимых камышей действие то развернулось. – Опять он! – подумала жаба! Ну теперь уж точно пусть пропадает, раз глуп так. Но тут она вдруг память подказала ей, как лет уж много назад, когда сама не намного умнее мышонка была, Машка ее котяткам своим показала, мышки под лапой видно у нее для учения не было, так они битый час с Жабой, как с игрушкой играли, пока не поняли, что играть то можно, а кушать жаб – ни-ни, животы разболятся. Все бока тогда изодрали, окаянные, еле схоронилась. Что ж пора и поквитаться, раз случай такой выдался. Не будет тебе, Машка, на сей раз добычи! Прыгнула жаба в воду, повернулась к берегу спиной и давай задними лапами брызги поднимать, да такие, что Машка только отфыркиваться успевала, пришлось ей без трофея домой возвращаться. Мышонок тоже намок сильно, сидит, дрожит. – Ну что, попал на обед?– опять поинтересовалась Жаба. Мышонок было совсем уже собрался сказать, что это они в салочки играли, поспорили, кто быстрее до берега добежит, но вместо этого грустно опустил голову и кивнул. – Ага, попался почти. Если бы не ты, Жаба. Третий раз ты меня спасаешь. Спасибо тебе. – Красивый я? – хотел было закончить свой монолог мышонок по привычке, но вместо этого произнес – Глупый я, да? Жаба не стала его успокаивать. – Да, глупый. – И бесполезный? – Бесполезный. – И никому на этом Свете не нужный? – Нет, это не так. Не бывает так, чтобы Бог создал кого-то или что-то совсем не нужное. Мышатам своим ты будешь нужным, когда научишь их и от Машки прятаться, и от мышеловки. Я уже старая, спасать тебя и детей твоих работа не по мне. Ну а не возьмешься за ум, будешь ты нужным Машке. Выбирай! – А как же я их научу, коли сам ничего не знаю? – У мамки научись! У братьев и сестер своих. – У мамки! Сказала! У нее свои детки, новые! Я как-то пришел к ней, молока да крошек просить, она сказала «Взрослый ты, сам добывай». – А,.. да то молока и крошек! Хитрый какой! Ей малым деткам еду добывать надо, а не тебе. А ты у нее знаний попроси. – И что, рядом с малыми мышатами, что вдвое меньше меня ростом учиться ходить? – Да, а чего же ты хотел, учиться, брат, никогда не поздно, было бы чему, я вон всю жизнь чему-то учусь, и то ошибаюсь. – Ты? – Я. Иди, иди, вон, гляди Матрена всех на луг повела, догоняй-ка. Побежал мышонок маму догонять. На следующее утро, сидит Жаба, млеет на берегу. Мышонка нету что-то. – Ай, как бы опять не стряслось чего…. – волнуется в душе Жаба, но внешне виду не подает. Вдруг мимо мышонок бежит, за ним мамка в годах да молодежь зеленая еле-еле поспевают, одна уже быстрее не может, другие еще не научились. – Эй, Красивый! Куда это ты? Али Машка где сзади? – Ой, Жаба, привет тебе, да некогда мне, мы вчера Машку проучили! А сегодня будем коршуна обманывать! Мама покажет как, будет весело! Увидимся! Так и стал мышонок все реже и реже на бережок приходить, но с Жабой они встречались иногда, научился он теперь у Машки молоко незаметно лакать, так как придет к блюдцу, Жаба вылезет из-под крыльца, посидят они вместе, помечтают, на звезды посмотрят. Но не зря ж она, Старая говорила, что учиться всю жизнь надо, и все равно ошибаться будешь. Настал и ее черед жизни учиться. Как-то вечером решила полакомиться дождевыми червями. Такой ливень два дня поливал, такие лужи в огороде набрались, и на пруд незачем идти, а червяки дождик любят, ближе ближе к земле выползают, даже и копать не надо глубоко, только замри на месте, присмотрись и жди, где червяк покажется, а коли показался, тут уж не мешкая, хватай, пока его обратно в грядку на засосало. Самые жирные червяки живут на огуречной гряде – это Жаба знала наверняка, хозяйка огурцы (Едят же эти люди всякую гадость!) на зиму в банки закрывает, потому трепетно за ними уход ведет, и от холода прикрывает (Есть где погреться!), и в жару поливает, и сорняки выдергивает (Червяков сразу видать!). Вот и сегодня целый день в грядке провела, все что-то там копалась. И нет бы ей, Жабе, пойти днем проведать, в чем дело то, но вдруг такая лень подкралась, такая неохота ее одолела, что решила просто вечера дождаться, когда хозяюшка уйдет. Ну что она там еще делать могла? Столько лет уже полет да рыхлит. Но тут ошиблась Жаба. Оказывается, новый сорт в этом году на грядке растет, особо сладкий! Стебли, как вьюны, все опору себе ищут, все норовят за что-нибудь уцепиться. Вот хозяйка и поставила по всей гряде палочки-опоры, а между ними веревочек да проволочек натянула, чтобы не ломались стебли, чтобы удобно им было. Прыгнула в темноте Жаба на грядку, да запуталась. Куда ни дернется, везде веревки, чем больше дергается, тем больше запутывается. Как рыбка в сетях, как муха в паутине. Уж светать начало, а она все из плена выбраться не может, червяки внизу даже посмотреть на это чудо вылезли, в кои то веки Жаба рядом, а ее бояться не надо. Какие уж тут червяки, когда лапы в путах! "Вот, старая дуреха" - бормочет сама себе Жаба, «Век живи – век учись, лень моя окаянная меня сгубила, подумала уж грешным делом., что все знаю, все ведаю, вот и попалась. Сейчас коршун меня из этих сетей и спасет, до его гнезда поживу маленечко, с прудом с высоты птичьего полета попрощаюсь, да кончится жизнь моя не на земле, как ей то положено, а высоко на дереве. Вдруг слышит где-то рядом кто-то тихонечко так пищит. "Какой я красивый»…. А потом со вздохом «А я полезный? А я умный?» потом снова «Я красивый…». Да это же Красивый! Утром, пока все спят, любимым делом занялся перед лужей. В лопух столько воды натекло, целый пруд получился! Эй, Красивый! Иди сюда! Мышонок услышал, прибежал – А что это ты тут делаешь такое? – Видишь, вишу, гамак себе построила, отдыхаю, – как можно бодрее ответила Жаба, но почувствовала, что страшно себе кого-то напоминает, ей это не понравилось, но все же она продолжила. Невозмутимо… – Как жизнь течет? Чему научился? – Ой, много чему. Плавать уже умею. Давай наш пруд наперегонки? – Давай. А еще чего можешь? – Запасы делать могу! Мимо Машки могу пройти, что она и не заметит. – А прутики перегрызать можешь? – Ага.! И это могу! Мы залезали в корзинку, выгрызали дырку, кто первый вылезет. Я победил! – А не верю. Вот эту мою паутину перегрызть сможешь? – Запросто! – Докажи! – А гляди! Мышонок за одну минуту перегрыз все веревки, зубки то у него острые, Жаба шмякнулась на землю, червяки как по команде закопались поглубже, хотя им очень хотелось знать, чем закончится беседа. – Молодец! Теперь верю, приходи на пруд…– сказала Жаба и побрела а родному крылечку. Мышонок смотрела ей вслед. Тут она обернулась… – Поди сюда! – Я тут! – Знаешь, я не строила никакого гамака. – А что же ты строила? – Я! Я строила планы на ужин. Но попалась, как и ты в мышеловку, в эти сети, хоть меня и ловить не собирались. Если бы не ты, погибла бы я. Или бы коршун поймал, или бы солнце поджарило, нам ведь нельзя долго без влаги. Так что ты меня спас!!! Спасибо! – Мышонок улыбнулся так, как никогда раньше не улыбался. Какое-то новое чувство родилось в его маленькой душе, это был точно не страх. А еще вдруг появилось желание спасти еще кого-нибудь, спасти всех, даже Машку от пса Туза из соседнего села, от которого она пряталась каждый раз, как он появлялся на деревне. Он в избытке чувств, от волнения вдруг забыл, что хотел сказать, выпалил – Я красивый! – Да, красивый! Разве ты еще не заметил, что я тебя теперь так и называю, это теперь твое имя. Мышонок снова загрустил – А умный? А полезный? – Да, и умный и полезный, только не зазнавайся, учись дальше. В жизни всегда есть, чему и у кого учиться. Вот такая случилась история. Жаба прожила еще целый год после этих событий. И иногда позволяла себе маленькую слабость подойти к свежей лыже, заглянуть в нее и сказать самое себе "А я ведь тоже просто красавица!", но делала она это редко, боялась в привычку войдет. А потом  просто не проснулась в своей норке после очередной зимы. Матрена тоже умерла от мышиной старости. Мышонок выучил всему, что знал сам и чему научила его Жаба, своих деток, ни он сам, ни один из его мышат не попались ни коршуну, ни Машке. Машка снова родила котят, двух рыжих и одного черного и поймала для них в качестве игрушки не кого-нибудь, а саму Крыску-Лариску, та правда из младых когтей вырвалась и в лес убежала, больше ее никто в деревне не видел. А под крыльцом поселился совсем молодой Жаб, (если честно, то оказался он пра-пра-пра-пра-пра внуком Старой Жабы, только не знал о том) собрался зимовать под ступеньками свою первую в жизни зиму, крыльцо как раз весной  снова починили, и дом получился опять новым и крепким! Прежде чем учить чему-то какого-то глупого мышонка, Жабу предстояло еще самому многое узнать! ДРУГИЕ РАССКАЗЫ ТОГО ЖЕ АВТОРА НА САЙТЕ WWW.DEWINRAIN.COM