Как лягушка березу спасла   Глава первая. Дом родной Жила была лягушка. Самая обычная из самых обычных деревенских лягушек. Она прожила в этой деревне всю свою лягушачью жизнь, и родилась тут же, в придорожной канаве, где почти постоянно стояла вода, и которую она считала лучшим местом на свете. На лугу вечерами жабы  рассказывали, как чудесно в лесу и как красиво на дальнем пруду, но побывав во всех этих местах, лягушка поняла, что  чего-то милее, чем  ее маленькая деревня, ей не найти. Тут  на грядках всегда можно было найти жирных червяков, а вокруг коровников, силосных ям и странных деревянных домиков в огородах, в которых люди зачем-то жили не все сразу, (хотя сразу бы они там и не поместились), а по очереди, несколько раз в день и даже ночью, всегда кружили жирные, синие мухи. Воду можно было найти даже в самое засушливое и жаркое лето в большой ржавой бочке или же просто придти на грядку к вечернему поливу и принять приятный, освежающий душ. Перезимовать всегда удавалось в теплой, сухой соломе в сарае или в темном и сыром подполе, это уже как захочется.  Ну и что еще надо для счастья? Особенно лягушачьего? Она знала всех обитателей деревни, зимующих и приезжающих на лето. Местные мужики всегда ходили шаткой походкой, а их следы тянулись по дороге змейкой от одного ее края к другому. Видимо у них, у людей, каждый день был какой-то большой праздник. По весне начиналось нашествие горожан. От них шел особенных запах, так в деревне пахло только в дачный сезон, наверно это  и был запах города, но лягушка там никогда не была. Как только сходил снег и солнышко слегка просушивало грязную и скользкую грунтовую дорогу, по ней как большие разноцветные жуки ползли машины. Хлопали дверцы, скрипели и позвякивали заржавевшие за зиму петли калиток и цепи колодцев, деревня просыпалась после зимней спячки. Безлошадники медленно тянулись по дороге от автобусной остановки, как караван верблюдов, с большими рюкзаками за спинами, ведрами и тонкими, хилыми саженцами в руках, некоторым из которых предстояло здесь стать деревьями, а некоторым зачахнуть в чужой, незнакомой земле.  В огороде полным ходом шли земляные раскопки и разматывались километры полиэтиленовой пленки, которую лягушка не любила и обходила стороной после того, как пару раз запуталась в ней в поисках скопившейся от дождя  влаги  и еле выбралась на свет.  В эти дни деревенских мужиков можно было обнаружить не только на дороге, но и мирно спящими в той самой канаве, где родилась лягушка. Кому-то нужно было вскопать огород, кому то спилить так и не поддавшийся замок, к кому-то просто забегали на огонек и рюмочку, поздороваться и новости поведать: кто за зиму помер, кто женился, а у кого корова принесла лучшего по деревне теленка.. У местного населения тоже начинался сезон общения и дополнительного заработка. Осенью все развивалось в обратном порядке. Звенели загружаемые в машины стеклянные банки с помидорами и вареньем, ставни заколачивались досками,  от тех же самых деревенских мужиков, которые клятвенно  обещали соседям глаз с хозяйства не сводить и получали за это бутылку с отъезда и несколько с приезда. Столь бесполезная мера все равно не помогала, но каждый раз предпринималась. Все это означало приближение долгой зимы. Вокруг многих домов становилось тихо, спокойно, но очень уныло.  Кое-где валялись обрывки пленки, яркие обломки детских игрушек, забытые тапочки и разноцветные лоскутки. Всему этому богатству суждено было за зиму или сгнить без следа, или уйти глубоко в землю, чтобы потом, к удивлению хозяев, быть обнаруженными при весенних раскопках через год или через несколько лет. Лягушка знала все и обо всех. Многие из детей, которые когда-то норовили ее непременно поймать или наоборот поднимали оглушительный крик при ее виде, уже подросли и не обращали на ее появление ни малейшего внимания. Эка невидаль - обычная из обычных  лягушка. Самой главной опасностью были мальчишки, которые гоняли целый день по деревенской дороге на велосипедах и если уж видели на своем пути лягушку, то направляли колеса своих адских машин за ней. Но главное было понять, что ночью мальчишек на дороге нет, и угроза для жизни  сразу значительно уменьшалась. Лягушка очень любила свою деревню и даже этих мальчишек любила.  И несмотря на то, что на краю деревни был маленький пруд, своим личным водоемом считала придорожную лужу, в которой родилась. Здесь же нашли приют и несколько поколений ее детей. Но не всегда продолжение рода складывалось легко и удачно. Первый год, по молодости и неопытности, лягушка отложила икру слишком рано, и с цветением дубов грянули заморозки. Маленькая лужа промерзла до самого дна, и лягушке ничего не оставалось, как в отчаянье  прыгать по гладкой корочке льда и сделать новую попытку уже через год. В ту весну и люди пострадали.  Во многих садах осыпались как снег на землю все цветы с кустов и деревьев. На будущее лето все прошло успешно, а вот через год пришла засуха, и вода в канаве высохла еще до того, как головастики смогли выбраться на берег. А в  какое-то лето она совершенно случайно осталась без пары. Потом опять везло. А  другой раз на обочине увяз трактор  с огромными, ребристыми колесами, и буксовал в этом миниатюрном пруду целый день, пока вода не вышла из берегов, а дно не превратилось в одну сплошную глиняную кашу, где погибло все живое. Это случилось уже в июле, когда лягушата разбрелись по окрестным лугам, но лягушка потеряла в той катастрофе друзей. Двух улиток, которые всегда и везде опаздывали, ворчливого, но доброго жука-плавунца, который был так стар, что жил  один, без подруги и болтливую, хвастливую пиявку, которая только и говорила о незаменимом вкладе в достижение человеческого здравоохранения своих собратьев. Лягушка тоже прекрасно знала о том, сколько ее родичей отдало жизнь во имя науки, но всегда молчала об этом. Она любила этих забавных существ - людей, но все равно, ей было грустно думать об этом.  Лишь к концу лета вода вернулась в лужу, успокоилась и стала вновь прозрачной. К радости случайно выживших обитателей, от этого происшествия колея сделалась в полтора раза шире и глубже. Как можно было не радоваться расширению жилплощади, хоть и такой ценой. А еще кто-то  (Сорока, должно быть) однажды принес ей новость о том, что двоюродный дядя ее троюродной тетки по материнской линии окончил свой жизненный путь на фарфоровой тарелке французского посла. Может быть это была величайшая честь для него, но лягушка ничуть ему не завидовала.  Ее жизнь тоже несколько раз висела на волоске, но смерть была бы менее героической, и вряд ли бы двоюродные племянники троюродных теток узнали бы об этом. Первый раз на дорогу кто-то вылил не меньше ведра солярки и ее дождем в тот же день  смыло в любимую лужу, а второй раз она из любопытства свалилась в  старый колодец. Уж очень интересной показалась щель между деревянными брусьями в высокой траве. Кто же мог знать, что это стенка глубокого колодца?  Всю ночь и весь день пробарахталась лягушка в ледяной воде и чуть было не впала от холода в кому и не утонула, если бы не грибники, зачерпнувшие ведро воды, чтобы умыться. Колодец был старый и для питья его давно не использовали. Стены поросли мхом и вода пахла гнилью. Редкий путник, который уже не имел сил дойти до следующего колодца за дорогой, останавливался тут, умывался, брызгал водой на одежду  или поил собаку. Так что, лягушке повезло. Свались она в этот колодец вне дачного сезона, так бы и стал он ее последним пристанищем. С тех пор она с большой осторожностью относилась ко всему неизведанному, даже если это неизведанное явно таило в себе желанную воду. А старый колодец обходила стороной, вокруг березы. Глава вторая. Береза О березе стоит сказать отдельно. Это была одинокая, старая береза на самом краю деревни, уже за околицей, которая росла в нескольких метрах от небольшого, поросшего камышами пруда. Ее ветви почти касались земли. Одного, большого сука не было, только острый обломок свидетельствовал  о том, что здесь когда-то была половина зеленой кроны. Никто толком уже не помнил, что случилось с березой. Ей было очень много лет. Может быть, эта рана осталась еще от войны, в деревне несколько месяцев стояли немцы, может быть, ураган показал свою силу, их тут было несколько, а может быть человеческая рука неаккуратно и жестоко срубила сук на дрова или на костер. Лучше березы дров нет. Березу эту почему-то любили все жители деревни, и люди и животные. Может быть за старость ее уважали, может быть за красоту и доброту ко всем. Мальчишки-рыбаки прятались под ней от жаркого солнца, путники пережидали дождик, коты назначали ночные свидания. А наверху вот уже какой год вила свое гнездо пара ворон, которая  каждый раз по весне возвращалась сюда, чинила  ветками свой дом и растила  детей. Под корнем  березы жил еж и фыркал в своей норе ночами, страшно пугая  столь странными звуками собравшихся на посиделки котов. Несколько кошачьих носов уже пострадали от непомерного любопытства. У людей тоже память о березе была, у каждого своя. Край деревни, значит все встречи и расставания тут проходили, расставания ненадолго и  проводы навсегда. Сначала даже именно тут хотели к годовщине войны памятник погибшим в этих лесах партизанам и солдатам ставить, но потом передумали, ближе к дороге место выбрали, чтобы с шоссе сразу видно было.  Один раз в деревне жил, гостил у кого-то, молодой художник. Он каждое утро приходил на край деревни с мольбертом и рисовал березу. Его окружали любознательные ребятишки. А девушки постарше сразу находили повод, чтобы пройти лишний  раз мимо, даже если дорога по другой стороне деревни была и короче и чище.  Парень каждый раз улыбался и махал им рукой, а ребятне раздавал карандаши и бумагу, и они тоже рисовали свою березу. Один рыжий пацаненок даже нарисовал лягушку, которая сидела тут же на камне и грелась. Она часто сидела на нем и думала о березе. Это только люди полагают, что лягушки не могут ценить красоту и думать. Она любовалась белым стволом и загадочным рисунком коры на нем, слушала журчание березового сока и шелест молодых листьев, думала о том, что эта береза повидала на своем веку и сколько поколений лягушек сменилось в этом пруду. Один раз в этой свой задумчивости чуть не угодила в когти к коршуну, кружащему над берегом. В последний момент, когда страшная тень уже закрыла собой солнышко, она одним прыжком забилась под корень дерева, не помня себя от ужаса. Но приходить сюда не перестала. Особенно весной, когда береза начинала разворачивать свои зеленые, липкие листочки, которые пахли скорым летом и теплом. Так было и в эту весну. Снег еще лежал в овраге, но тут, на возвышенности, давно растаял, молодая травка уже пробилась сквозь влажную землю, и желтая мать и мачеха набрала бутоны. А на березе почки были сухие, как зимой. Странно, обычно в это время они уже набухают, и видно, как вот-вот из них появится зеленый кончик листа. Может быть, она ошиблась и пришла рано? Да нет, семейная пара пенсионеров в крайнем доме уже приехала - они всегда первыми возвращались после зимы, и ворона уже сидит на гнезде. Она сама уже решила все свои семейные весенние проблемы и никак не могла ошибиться!  Столько уж лет на свете живет! Неужели старая береза погибла? Теперь ее неизбежно спилят на дрова. Лягушке стало грустно. Она решила спросить, что случилось у кого-нибудь. Первым на глаза попался кот Василий. Но он не знал, что случилось с березой. Даже не заметил, что она не распустилась, хотя, узнав об этом сказал, что ему очень жаль, и они с подружкой привыкли любоваться тут луной. Сквозь дрожащие на ветру ветки луна  была особенно красива летом. Следом  к норе прошагал еж. По прилипшим к его колючкам крошкам и бумажкам можно было предположить, что только что состоялось посещение помойки... Он тоже не ведал, что стряслось, но очень испугался, что все подумают, что это он расширял свою нору и случайно повредил корни. Но корни были такими могучими, а ежик такой маленький, что это не могло быть причиной гибели целого дерева. Показался черный ворон с большой коркой хлеба для своей любимой жены в  клюве. Он еще налету услышал вопрос лягушки, но был умным вороном и хорошо помнил историю о том, как его пра-пра-пра-пра-прабабушка поддалась на уговоры хитрой лисы и рассталась с лакомым кусочком сыра. Поэтому он аккуратно передал хлеб вороне и вступил в разговор: - У всего на земле есть старость. Наверно, срок жизни этой березы закончен. Я рос на ней птенцом, мой отец рос на ней птенцом, мой дед рос на ней птенцом и дед деда тоже. Это длинная жизнь и как говорят философы... Что говорят философы по этому поводу, никто не услышал, так как ворона, сидевшая на гнезде, всполошилась не на шутку. - А как же наши дети? Что заслонит их от солнца? А от дождя, а от коршуна, как не зеленые ветви? Весь милый дом теперь будет открыт всем  ветрам и дождям и его заметно издалека! Ворон вспорхнул в гнездо и все его внимание переключилось на  то, чтобы успокоить расстроившуюся супругу и объяснить, что не так все страшно. Может быть, в изречениях философов лягушка и нашла бы причину столь печальных перемен, но так и не услышав слова великих, она продолжала искать ответ на свой  вопрос ближе к реальности.  К вечеру на сухой сук шумно опустилась сорока - местная сплетница. Уж как она узнавала, что где-то в мире людей или зверей что-то случилось одному Богу известно, но любой корреспондент людской газеты мог позавидовать ее интуиции. Сорока плюхнулась на дерево и еще не успев сложить крылья, застрекотала. Из ее стрекотни можно было понять, что она введена уже в курс дела котом Василием. Разговор у них видимо состоялся содержательный, так как в сорочьем хвосте на самой его середине не хватало одного длинного пера. - Это, должно быть, люди.. Подкормили. Бабка Аглаша подкормила корни дуба бабки Настасьи, потому что дуб бабки Настасьи загораживал солнце картошке бабки Аглаши и корни дуба бабки Настасьи сосали воду из огорода бабки Аглаши. Из всего этого потока повторяющихся человеческих имен вперемешку с абсолютно непереводимыми словами и звуками, лягушка смогла понять, лишь  то, что Сорока пытается обвинить в случившимся бабку Аглашу, которая обладала на редкость сварливым  характером и чем-то была сама похожа не сороку. Но жила она на другом краю деревни и от березы ей не было никакого ни вреда, ни пользы. Да и вряд ли на своих старых ногах она доковыляла бы на южную околицу. Сорока рассказала бы всю эту историю и другие истории про войну Аглаши с Настасьей еще несколько раз, дабы никто из присутствующих  не упустил ни одной детали, если бы черный Ворон не погнал ее прочь и на горизонте не показался бы силуэт кота Василия. Следствие зашло в тупик. Если бы береза могла говорить!!! Она, если еще жива, сказала бы, что случилось. Бабушка рассказывала лягушке, что животные понимают друг друга, но не людей и  не растения, точно так же люди и растения понимают только своих собратьев и думают, что животные безмолвны. Вдруг из березы донесся тоненький голосок: - Тут личинки, много личинок и жуков. Под корой не осталось почти живого места, соки не поступают от корней к листочкам и жизнь умирает. - Что ты сказала, березка!!! - заквакала лягушка и все примолкли. Даже ворона в гнезде. - Это не березка, это я сказала. Из под коры появилась сначала махонькая острая голова, потом лапки и наконец вся ящерица целиком. Или почти целиком, так как хвоста у нее не было. - Ты кто? - спросили все сразу. - Добыча! - ответил за всех старый ворон, но кот Василий посмотрел на него неодобрительно, и тот замолчал. Хватило ему и перебранки с женою. Ведь это именно он предложил как и всегда гнездиться на этой березе, не заметив, что почки сухие. - Ты кто, почему я тебя не знаю? - высунулся из норы еж. Кот Василий на всякий случай отошел на шаг назад. - Я ящерица. Я новенькая. Живу тут со вчерашнего дня. Меня мальчишки в лесу поймали, а я от них у пруда сбежала, только хвост оставила, видите - его нету, но он отрастет. И спряталась под корой. Сидела там целую ночь и день сидела, слушала о чем вы тут спорили, но выйти боялась. Там под корой столько жуков. Они все дерево съели! Вот оно и болеет. - Вот оно что! Стали звери думать как дерево спасти. - Съешь их, ящерица. - Не могу, я уже съела, сколько могла, их очень много, и они по всему дереву, а пробраться по щелям мне не по силам. - Съешь их, лягушка! - Съем, конечно, только достать-то мне их как? - Съешь их ежик - Съем! Только подкопаю и съем, а вверх мне не дотянуться! - Достань их, кот! Кот и так дерево скреб когтями, и этак, ничего не получается, только когти затупил и кору исцарапал, еще больнее березе стало. - Съешь их, Ворон. - Съем! Только клюв мой под кору не пролезает, тут другой нос нужен! - А какой? Какой нос? - спросила лягушка. - Дятлов нос, - ответил ворон. Птица это такая. В лесу живет. Но где, я не знаю. Не дружим мы с дятлами. - Я знаю, я! - обрадовалась ящерица. На поляне он бывает, на большом дереве, корни которого выходят из земли и похожи на лапы лешего. Он на дереве, а мы с мамой и братом под корнями. Мама и брат от мальчишек спряталась, а я не успела. Плачут они наверное. - Так поди, приведи, и родных порадуешь - предложила лягушка. - Нет, я дороги не знаю, в кармане меня несли, да и маленькая я еще, не дойти мне. - Тогда кот пусть идет. - Да где же вы видели, - замяукал Василий, - чтобы птица за котом пошла? Он и слушать не станет...  А потом, в сторожке за поляной Полкан живет с лесничим. Мужик-то он хороший, лесничий, молоко у него есть, но с собакой у нас отношения как-то не сложились, не пойду я. - Ворон, а ворон, лети ты! - А детки как же? Они уже сегодня могут на свет появиться, кто ж кормить будет? А коли коршун налетит? Кто защитит? Ты, квакушка?  Тебе ж  до гнезда не допрыгнуть. И не дружим мы с дятлами семьями, деды наши еще не дружили. Не  сошлись во мнениях, чье оперение краше. - Тогда ежик ступай. Ты в лесу всех знаешь! - А вот и не знаю. Я в саду родился, под яблоней, потом в сарае жил, а когда сарай погорел сюда перебрался, а в сад только на помойку хожу. Туда ежи из лесу приходят редко, им в соседнюю деревню ближе. И старый я. Ноги уже не те, что раньше, а тут торопиться надо. - Кому ж идти-то? - Да вот тебе и прыгать, - сказали все. Ты кашу заварила, расхлебывай. Глава третья. Спасение Подумала, подумала лягушка, выходит, что так... Больше и некому. Согласилась. "Ты брата моего, если увидишь, передай ему, что жива, здорова и теперь в деревне жить буду" - попросила ящерица. "Ты его узнаешь, у него на спине трех чешуек не хватает." Дорогу в лес она знала. Лучше деревни не было ничего, но там она все-таки бывала. Во-первых, с женихами тамошними знакомилась, во-вторых, когда лесной жаб крысу одолел вся округа смотреть ходила, и еще особенно тянуло туда по осени, когда ребятишки разъезжались в школу, становилось тихо, пусто и тоскливо, начинались дожди, а вместе с ними  и пора осенних грибов. Надо было пруд переплыть, потом луг преодолеть, за ним дорожку, протоптанную дачниками к малиннику на вырубке, перейти и вот он уж и лес. А поляна тут рядышком, сразу за ельником. Прыгаешь, бывало, по елкам, а кругом лисички торчат - желтые, яркие, крохотные, совсем с головастика и большие, с лягушку ростом, хвоя к коже липнет, колется, только успевай стряхивать, а потом вдруг раз, и высокая трава, в ней рыжики и подосиновики. Красные и оранжевые шляпки на красных и оранжевых листьях осины, попробуй разгляди. Ну а разглядишь, заглянешь под шляпку, а там слизняки - толстые, гладкие, слюнявые, но, признаться, не такие уж и вкусные, чтобы за ними такой путь проделывать. Ходила больше осенью полюбоваться, такая уж она в лесу красивая. Да и  летом  тот путь не одолеть ей, пока по лугу сухому и жаркому доскачешь, кожица высохнуть может, тут и гибель. Тронулась лягушка в дорогу тут же, не медля, уж рассвет занимался. Пруд переплыла с удовольствием. Хоть и не любимая лужа, а все равно хороший, чистый. Даже перекусить на дальнюю дорожку получилось личинками комара. По лугу было скакать одно удовольствие. Земля водой пропитана точно губка, при каждом прыжке хлюпает, вздыхает, аж лягушачья душа радуется. Трава правда только-только показалась, не спрячешься. Поэтому приходилось почаще останавливаться, да в небо глядеть, нет ли сокола или коршуна в облаках. Если замечала что-то подозрительное, то замирала и прикидывалась совершенно безжизненным и невкусным камнем. Правда, к середине поля, так лягушка перепачкалась вся, что стала напоминать ком глины, которому почему-то на месте не сидится. Не всякий коршун отважится  живую землю  тронуть, мало ли что это еще за зверь окажется. К полудню добралась лишь до полпути, передохнула маленько и дальше попрыгала. Вот и тропинка, вот лужа за ней, очень кстати, не хватало, чтобы глина на коже засохла и лишила возможности не только двигаться, но и дышать. Искупалась лягушка, напугав чуть ли не до смерти жуков-водомерок, не видали они еще превращения глины в лягушку на своем коротком веку, и дальше поскакала. Вот и ельник, снег еще под корнями лежит. Черный, умирающий снег. Ландыши к солнышку тянуться, еще неделя-полторы и зацветут. Но некогда сейчас любоваться. Вот и поляна. Дуб на ней древний. Постарше березы будет. Сказывают, он еще барскую охоту в этих лесах застал. Корни наполовину из земли наружу торчат, действительно похоже, что леший сидит на земле, руками голову обхватил и задумался, затаился. Села лягушка на корень, огляделась, прислушалась. Слышит сверху, на стволе где то : "Тук-тут-тук". Да так громко, на разные лады, то весело,  как весенняя  капель, то реже, но ровно, как часы, а то как сердечко ее, лягушачье, часто-часто. Подняла голову. А там птица сидит: перышки пестрые, на голове шапочка алая, глаза как бусины. Цепко за ствол держится, да носом по нему отбивает. Мелкие щепки, да труха в сторону летят. И так лихо у нее это получается. "Значит, это и есть дятел," - догадалась лягушка и вежливо позвала: "Дядюшка дятел! Не будете ли вы так любезны, спуститься на минуточку вниз и уделить мне немного вашего внимания. Я из деревни пришла, устала очень."  Но дятел знай себе, трудился, стучал. Не услышал он лягушку. Попробовала она по дереву забраться. Да не древесная была лягушка, обычная из обычных, ничего не получилось. Прыгала, прыгала, кричала, кричала, не слышит дятел. Вот сейчас закончит свой трудовой день и улетит. Ищи потом его по всему лесу, где же его найдешь. Села лягушка на корень и давай что есть силы кричать. Вылезла из под корня ящерица: - Что ты тут расшумелась, зеленая, иди в пруду кричи, а тут я живу. - Прости меня, пожалуйста. Мне дятла позвать нужно, он видишь как высоко. У тебя коготки острые, залезь, помоги, позови мне дятла. - А что это я тебе помогать должен? Ты тут расшумелась, у меня даже голова заболела, а я помогать? Ну нет... Тут лягушка заметила, что на спине у ящерицы нет нескольких чешуек. - А я о сестре тебе новости принесла, вот и шумлю. - Не обманывай, нет у меня больше сестры, попала она к мальчишкам в руки. - А вот и неправда! Попасть-то попала, а не погибла, убежала она от них, только хвост потеряла. Тебе вот весточку просила передать и сказать, что жить теперь на березе будет, в деревне, в гости звала. Только вот беда с ее домом, забрались в него злые жуки, съедят дерево, останется твоя сестра без приюта. - Ну раз новость хорошую принесла, тогда ладно, помогу. Доползу до дятла, сиди, жди. никуда не уходи. Полезла ящерица вверх по дереву, а лягушка так за нее разволновалась, что глаза от страха закрыла. Открыла лишь когда стук вдруг прекратился. Смотрит, перед ней дятел сидит, большой, красивый, голову наклонил  и ждет. Рассказала ему лягушка в чем дело. Согласился дятел помочь, только сказал, что одному ему не справиться, нужно чтобы все помогали. - Поможем, поможем, лети скорее, я тебе дорогу  на словах расскажу, торопись, а я следом попрыгаю, догонять  тебя буду. Полетел дятел на березу. А лягушка по земле обратно поскакала. Путь неблизкий. Когда в деревню пришла, смеркаться начало. День в это время долгий, а все равно ночь свои права знает. А дятел уж в обратный путь собирается. Все вместе работу сделали. Дятел ствол долбил, всех жуков поел, а каких не поел, так те сами, увидев его сразу разбежались. Ежик вокруг корней всех спрятавшихся нашел, ворон тех догнал, что от дятлова носа решили в гнезде схорониться. А кот Василий песню затянул, чтобы работать не скучно было. Ящерка по дереву туда-сюда бегала, за работой следила, чтобы слаженно все было. Так что лягушке и поучаствовать не пришлось. Пригорюнилась она даже, что от нее никакой пользы. - Да ты что, сказал дятел. Если бы ты за мной не пришла - погибло бы дерево через несколько  дней, а так, вот увидишь, живо будет, еще внуки и правнуки твои на него полюбуются. А я обещаю каждую весну прилетать, проверять, нет ли для меня работы. Все равно расстроилась лягушка. А тут самый толстый древесный жук из-под корня выбрался и бегом по тропинке к молодой березе, что в крайнем доме за забором растет. - Ну уж нет... постой. Лягушка на дорогу скакнула и, раз, никто и заметить не успел, как жук во рту оказался, лягушка только глазами лупает довольная. - Ну, вот и ужин! Эпилог Вот такая история. Люди тоже, конечно заметили, что береза не распустилась к сроку, но это было всего лишь одно старое дерево, не проблема среди их, больших людских проблем. Правда, все, кто видел дятла в тот день удивлялись, друг другу рассказывая, какая, мол, умная все же птица, из леса беду учуяла, прилетела на помощь дереву, ай да молодец птица  дятел. И невдомек им было, что если бы не лягушка, съели бы жуки-вредители березу так, что и на дрова бы она не сгодилась. Но лягушка не обижалась. Целую неделю, каждый день она приходила на камень, чтобы посмотреть, не ожило ли дерево, а когда увидела, как на нем появился первый зеленый листочек, почувствовала себя ужасно гордой и  счастливой. Может, никого из героев этого рассказа уже и в живых нет, и так ли оно все было на самом деле, или иначе, никто точно не скажет, но береза та и по сей день на краю деревни растет, а мальчишка рыжий стал будто бы известным художником и рисунок его с лягушкой на траве под деревом, сказывают с аукциона иностранцы купили за большие деньги, хотя может быть это просто болтают, так, одна из деревенских историй, придуманных деревенскими сочинителями в долгие зимние вечера в тоске по теплому лету и зеленым веткам заснеженной березы на околице. А еще через несколько лет после того гриб под березой нашли - белый. Откуда там духу лесному взяться? Боровик - гриб капризный, не везде и в лесу-то расти станет, а тут такое чудо. Может, дятел дух леса принес, а скорее, лягушка на липких лапках своих споры из ельника притащила, а они и прижились рядом с добром. Использован мой рисунок и рисунки Людмилы.